— Викинги, — уверено сказала Ярина. — Это викинги. В альтидских земля мало кто из мужчин бороды носит. А викинги все бородатые. Опять же — любят себя золотом украшать. Они его вместо денег носят. От браслета всегда можно кусочек отломить и расплатиться, или от цепочки звено оторвать. Только что они делают в вендском лесу?

«Викинги, — подумал Кирилл. — Да, в этом мире есть Вестфолд. Централизованное государство морского народа. Викинги этого мира отличаются от наших.

Наши викинги, знаете ли, народ не очень понятный. Откуда они все это понабрали, в частности, рогатые шлемы? Ведь и до них масса людей носили рога. Странный народ.

Потому что датчане это одно, а норвежцы — это другой народ, а на оркнейских островах это совсем даже третьи люди, исландцы это народ четвертый, а те, кто в южное Средиземноморье попал, — так все люди северные.

Наши викинги с трудом соображали, кто они такие. В основном определяли так: по земле и какому конунгу служат. С землей у них вообще дело было плохо. Датчанами называли едва ли не всех. Значит, у водопада были местные викинги…»

Снежана молчала. В памяти русалки вдруг всплыли безумные выпученные глаза на хохочущем бородатом лице. Откуда это? Ведь она никого из людей еще не видела. Только Кирилла и волхва Храни бора. Она еще молода.

Девушка вздохнула и вдруг с неожиданной силой сказала:

— Ненавижу викингов! Сама не знаю почему! Люди у меня никакой ненависти не вызывают, а вот викинги! Ненавижу!

— Викинги тоже люди. — Ярина пристально посмотрела на подругу. В самом деле — люди русалкам безразличны, и чтобы кого-то ненавидеть, нужны особые причины. Еще одна тайна.

— Шейла! — строго наказал Кирилл. — На будущее — на всякий случай — не показывай незнакомым людям, что ты умеешь говорить и все понимаешь. Если надо сообщить что-то важное, то только мысленно. Так, чтоб чужак не понял.

«Хорошо!» — тявкнула собака…

Через пару дней Кирилл решил устроить концерт. В избе Хранибора помимо всяческих душистых трав и корешков, склянок с настоями и диковинных редкостей, он обнаружил гусли.

Хранибор сказал, что гусли эти ему оставил какой-то странник.

Странник этот гусляром не был, петь и играть не умел, поэтому гусли оказались ему не нужны.

Ни к чему они были и Хранибору. Играть на них он тоже не умел. А вот Кирилл, в свое время, неплохо тренькал на гитаре. Как любитель, понятно.

Гитара — это, конечно, не гусли. Они рознятся, но смысл остается прежним: и гусли, и гитара есть не что иное, как щипковый инструмент.

Гусли оказались в безобразном состоянии. Еще немного, и Хранибор растопил бы ими печь. Но Кирилл считал, что восстановить можно все что угодно, было бы желание. Поэтому он трудолюбиво вырезал новые колки и попросил у Дубыни струны.

По мнению Кирилла, леший мог сделать все что угодно. Так оно и оказалось: Дубыня, уже не стесняясь Кирилла, полез в свою волшебную суму и извлек из нее шестнадцать струн. Выдумывать ничего не надо: просимое перед глазами, особых сложностей нет.

Полдня потратил Кирилл на приведение инструмента в порядок, а потом оставшиеся полдня и часть вечера мучил гусли — изнуряя слух Хранибора и Шейлы. К гуслям надо приноровиться и правильно их настроить.

Наконец, к ночи что-то стало получаться.

У гуслей оказалось удивительное звучание. Конечно, не арфа, но нечто весьма схожее.

Ничего подобного Кирилл вживую не слышал. Проиграв пару незамысловатых мелодий, он пришел в восторг.

— То, что надо! Эх, зря такой инструмент забыли! К ним бы шотландскую волынку добавить, — он почему-то вспомнил свой наряд, в котором щеголял в замке лорда Абигора, — так такой оркестр можно создать! Здорово! Верно, Шейла? — вопрошал Кирилл, хитро и быстро перебирая пальцами тихо гудящие струны. — Ты только вслушайся! В этот кусочек игра на волынке в самый раз вписалась бы! Слушай! Вкушай прекрасное!

Шейла не разделяла восторгов вожака. Кирилл еще в замке лорда Абигора достал ее этим жутким инструментом — шотландской волынкой. Тогда, когда он начинал дудеть и по-разному затыкать пальцами дырки в свистульках, ее против своей волн тянуло подвывать. А потом, во время паузы, когда Кирилл делал передых и по-новому надувал волынку воздухом, убегать куда подальше.

Кто думает, что ей нравится музыка — тот глубоко ошибается!

Собаки вообще-то подвывают не оттого, что в упоении от мелодий, а потому, что ушки болят! Вот и вся причина той их музыкальности, которая приводит в восторг несведущих людей.

А теперь вожак снова нашел новую забаву! Гусли тихонечко гудели, звенели и напевали какую-то незамысловатую мелодию. Конечно, гусли с волынкой не сравнить, но все равно: извлекаемые Кириллом высокие тона слух ей резали изрядно.

Поэтому, когда вечером Кирилл достал гусли, вынес их наружу и тихонько перебрал струны, Шейла под благовидным предлогом ускользнула от прослушивания.

Сказала, что, мол, будет неподалеку и заодно станет их охранять. Благо, что Дубыня давно звал ее к колодцу. Леший хотел посмотреть, не изменилось ли чего на Древней Дороге у тумана.

Поэтому двух благодарных слушателей Кирилл все-таки лишился. А зря! Голос неплох, слух есть и песен немало знает. Не будь этих качеств, он никогда не отважился бы спеть перед русалками и Хранибором. А спеть им он очень хотел. Песен его далекой родины они не слышали и никто, кроме него, их тут не знает.

А на следующий день он собрался начать рассказы о своем мире. Благо ноутбук в порядок уже приведен, картинки и фото подобраны. Надо только подготовить русалок к техническим достижениям. Хранибор уже видел работу компа, и ему понравилось. Волхв сказал, что хоть вещь и не колдовская, но все равно занятная и полезная. Еще бы! Кирилл снял небольшой ролик на встроенную веб-камеру и показал Хранибору, как он выглядит со стороны. Волхв поразился и долго не мог ничего сказать.

Вот этим вечерним концертом Кирилл и начинал цикл лекций.

Солнце садилось. Хоть в сосновом лесу дневном жар ощущался не сильно, но все равно парило. Этой ночью придет гроза.

Сороки, живущие неподалеку, птицы бога Перуна, что-то больно сильно расстрекотались.

Наверно, ждали прихода своего властителя: грозного бога грозы.

Когда Кирилл спросил, отчего сороки посвящены Перуну, то получил от волхва обстоятельный ответ: мол, их черно-серебристое оперение схоже с длинными волосами и бородой бога.

Голубые ирисы, что росли невдалеке от избы волхва, подняли свои поникшие цветки и, широко раскинув шесть лепестков, подставили их под темнеющее небо.

Шесть лепестков — это громовой знак. Ночью чернобородый Перун, покровитель воинов и витязей, будет метать свои молнии.

Где оземь ударит золотая, животворящая, там иногда возникает грозовой родник. А если Перун пошлет мертвенно-голубую стрелу — берегись! Такие молнии смерть несут!